<< к оглавлению

№115

1940 г. сентября 3, Москва. — Политдонесение СВ. Нехорошева и H.A. Воробьева о политико-моральном состоянии интернированных в Козельском и Юхновском лагерях

№ 25/8845

Сов. секретно

Заместителю народного комиссара внутренних дел Союза ССР
комиссару госбезопасности 3-го ранга
тов. Меркулову

Политдонесение
о политико-моральном состоянии интернированных
в Юхновском и Козельском лагерях ^[1]

___________________
^а-а) Подчеркнуто красным карандашом В.Н. Меркуловым.

Состав в Юхновском лагере по служебному и социальному положению и национальности характеризуется следующими данными:

Настроение интернированных в этом лагере хорошее, политико-моральное состояние здоровое. Отношение к политике партии и правительства одобряющее. Все проводимые политические мероприятия воспринимают ^а) с большим подъемом.^а) 24 июля на сообщение о присоединении Литвы, Латвии и Эстонии ответили бурной и продолжительной овацией. С большим интересом был заслушан доклад об антивоенном дне 1 августа, докладчик неоднократно вынужден был останавливаться, пока кончатся аплодисменты и крики «ура». Доклад о внешней политике Советского правительства сопровождался и закончился бурными аплодисментами присутствующих. Интернированный Стучинский после этого доклада заявил: «По прибытии в быв. Польшу, буду активно бороться против буржуазии, за советскую власть».

___________________
^а-а) Подчеркнуто красным карандашом В.Н.Меркуловым.

Интернированный Челинский в процессе беседы по вопросам Сталинской Конституции задал вопрос: «Скоро ли быв. Польша будет советской?».

Зарихта Ян, крестьянин-бедняк, сказал: «Советская страна мне нравится. Если на СССР нападут, то я первым буду защищать его, если бы я умел говорить по-русски, то выступил бы на митинге и выразил свое отношение к СССР».

Интернированный Сюда Владислав говорил: «Конституция СССР лучше, чем в быв. Польше. Власть в СССР народная, обеспечивает хорошую жизнь трудящимся».

Войцеховский Эдуард: «Конституция СССР дает счастливую жизнь трудящимся».

При появлении среди интернированных работников лагеря последних быстро окружает масса людей и тут же задают огромное количество политических вопросов, выражают удовлетворение переходом на территорию СССР, очень довольны отношением к ним в лагере, выражают сожаление, что так мало знали о СССР и что давали обмануть себя клеветой о нашей стране.

Высказываются антигерманские настроения, задают такой вопрос: «то, что Германия укрепляет свое могущество и господство, может быть направлено потом против СССР, не лучше ли принять меры и не допустить этого?».

Интернированный Войцехович, приводя слова товарища Молотова из доклада о внешней политике ^[2]: «Мы имеем немалые новые успехи, но мы не собираемся успокоиться на достигнутом», — спрашивает: «Нельзя-ли потянуть за нос Германию»?

Интернированный Сташальский заявил, что он слышал, что «якобы СССР организует из быв. польских военнопленных особые легионы для выступления против Германии».

Многие задают вопрос: «Мы с территории, отошедшей к Германии, можно-ли остаться в СССР, ибо если мы туда вернемся, полиция нам житья не даст». Много подано уже заявлений с просьбой оставить их в СССР. (Копия одного заявления прилагается)^а).

Большое количество ^б)интернированных^б) Юхновского лагеря изучают Сталинскую Конституцию и «Краткий курс истории ВКП(б)».

___________________
^а) В деле отсутствует.
^б-б) Вписано над строкой красными чернилами.

Все интернированные ежедневно изъявляют желание пойти на работу, при этом говорят: «Мы должны помочь советскому государству в еще большем его укреплении с тем, чтобы СССР скорее покончил с проклятой войной навсегда».

Наряду с этим имеются факты отрицательные:

Капрал Агеев высокомерно вел себя в отношении рядовых, обзывал нецензурными словами, высмеивал, запрещал говорить о хорошем порядке в лагере и хорошем отношении к интернированным, а когда один из рядовых Петраш Франц Иосифович, поляк, рабочий дал отпор возмутительному поведению Агеева, последний ударил его по лицу, разбил до крови нос.

Этот случай обсуждался на всех сотнях, против поступка Агеева создано общественное мнение среди интернированных, Агеев в присутствии всех просил у Петраша извинения.

На Агеева наложено дисциплинарное взыскание — арест на 20 суток.

Отдельные среди старших сержантов выражают антисоветские настроения, высказываются мнения, что «в СССР плохо, в колхозах рабство», беседы политработников посещать не хотят, разъяснения не слушают.

С прибытием в лагерь у многих были мнения, что теперь им конец, домой они не вернутся. Интернированный Коровченко говорил: «Есть возможность бежать, но далеко от границы».

Интернированные Ящук и Кучинский говорят: «200 миллионов населения, а что толку, успехов нет. Были мы в России и раньше, изменений не видно. Один работает, другой дурака валяет. Власть в руках группы коммунистов. Присоединение Литвы, Латвии и Эстонии сделано коммунистами, а народ ничего не знает».

Интернированный Сташальский на заявление одного из интернированных, что ему хорошо живется в лагере, а они по колено в грязи копают яму, ответил: «Вот вам и равенство, сами видите наглядно» (Сташальский работает на радиостанции лагеря).

Интернированный Ковалец высказал мысль, что «жизнь в СССР плохая, заработок, хотя и большой, но толку от этого нет, все дорого».

Интернированный Корженевский, старший сотни, говорил: «свобода только на бумаге, на самом деле власть держится на терроре».

В разговоре о положении с быв. Польшей интернированный Врубель высказал мысль, что «Советская власть на западе, в том числе и в быв. Польше, не удержится. Насилие и режим, жизнь плохая, а народ знает, как хорошо жилось в быв. Польше; если там коммунизм и удержится, то только в другой форме».

Интернированные Данилевич Ян, ст. рядовой запаса, и Сташак Ян, ст. сержант, выражая симпатии Германии, говорили: «В Германии порядки лучше, чем в СССР, в СССР жизнь тяжелая, особенно беспартийным. По освобождению из лагеря убегу в Германию».

А Харкевич Тадеуш заявил: «В СССР жить плохо, все дорого, а заработок мал. Лучше жить у немцев, чем в СССР».

Интернированный Врублевский, выражая желание, чтобы произошла революция в Германии, сказал: «Но что пользы, все равно народ убедится, что положение будет хуже и революция погибнет».

Интернированный Карнатовский после доклада об антивоенном дне среди отдельных^а) говорил: «Затуманили глаза, но еще не всем. Нашу массу уже сумели обработать и большинство идет за большевиками».

Интернированный Алесич, выражая впечатление после кинокартины, сказал: «Нет правдивости в кинокартинах, все показывают о победах. Так у нас в Польше все расхваливали, а как только столкнулись, то армия потерпела поражение, а Польша рассыпалась».

Интернированный Гедройц Стефан, телефонист штаба укрепленного района Вильно, по профессии техник-землеустроитель, говорил: «Хорошее обращение с нами Советская власть просто инсценирует».

Отдельные интернированные высказывают недовольство питанием, так Желяшкевич Владислав, рядовой, музыкант, говорил: «Здесь голодно, мало мяса и жиров, нет магазина и денег».

Имеется много заявлений с жалобами на невозвращение личных вещей, изъятых конвоем при следовании из Литвы в СССР. Вещи эти были перепутаны и находятся в Козельском лагере. Принимаются меры к их возвращению.

^а)Интернированные в Козельский лагерь прибыли за период с 13 по 15 июля. В течение двух дней проведена была санобработка и 18 июля разбивка по корпусам. Группа от подполковников и выше, которых есть 23, размещены в отдельном корпусе на койках, остальные на трехъярусных нарах. Жалоб нет. Большое желание большинства интернированных к работе, что-нибудь да делать. Используются на внутрилагерных работах ^а) .

___________________
^а) Так в документе.
^а-а) Отчеркнуто на полях красным карандашом В.Н. Меркуловым.

Все интернированные считали, что как только они попадут в СССР, то их тут же как белогвардейцев отправят на казнь. Эти настроения были не только среди полицейских и жандармерии, которых 50% в лагере, но и отдельных офицеров. Очень сильны они у полицейских, которые считают, что рано или поздно, но они будут казнены. Эти настроения поддерживаются офицерами, которые в разговоре с полицейскими говорят: «Нас как людей военных подержат и отпустят, а вас, поскольку вы в Польше преследовали рабочих, обязательно будут судить и казнить».

Интересуются названием реки, протекающей около лагеря, расстоянием от Смоленска и Москвы.

Восхищаются ростом культуры в СССР, что характеризуется по их мнению, прежде всего вежливым приемом их и простотой обращения с ними работников лагеря, честностью советских людей, вниманием к больным и ослабевшим, которым оказывалась соответствующая помощь в пути, возвращением потерянных в пути личных вещей. От многих можно часто слышать: «Мы поражены вежливостью, культурностью и честностью ваших людей».

У интернированных совершенно другое мнение, чем у бывших военнопленных по отношению к Англии. Они заявляют: «Правы были вы, когда говорили, то Англия любит загребать жар чужими руками».

Сожалеют, что много погибло поляков помимо войны в Польше.

Очень развито превратное мнение о советской семье и браке. Они считают, что в СССР нет семьи, за один рубль разводятся и бесконечное количество раз женятся, детей после рождения от матерей отбирают. Задают такие вопросы: «Правда ли, что наших жен заставляют жить с вашими мужчинами»? «Собираются ли колхозники на зиму к своим семьям и есть ли у них семьи и квартиры»?

Интересуются вопросами о свободной торговле, рынках, частной собственности, зарплате, о колхозном строительстве, Конституции, охране здоровья и др.

Просят книг по Конституции и другим вопросам, обменять литовские деньги и доллары на советские деньги, о продаже махорки и спичек, о посылке писем.

На питание жалоб нет, считают, что здесь их кормят лучше, чем в Литве. Общее настроение бодрое.

Комиссар Управления НКВД
СССР по делам о военнопленных
полковой комиссар
Нехорошев

Зам. начальника политотдела
старший политрук
Н. Воробьев

Резолюция в левом верхнем углу 1-го листа красным карандашом: «Тов. Чернышеву. М[еркулов]. 4.IХ.[40 г.]»
Штамп входящей регистрации Секретариата НКВД СССР: «3.IX.1940 № 25.»

РГВА. Ф. 3. Оп. 1. Д. 1. Лл. 218-226. Подлинник.

^[1] См. № 106. О том, как воспринимали интернированные условия плена в СССР, см. воспоминания А. Колятора (Zbrodnia katyńska. S. 214—215).
^[2] Имеется в виду выступление В.М. Молотова на УП сессии Верховного Совета СССР, проходившей 3—6 августа 1940 г.