<< к оглавлению

№197

1943 г., мая 24, Лондон. — Сообщение посла Великобритании при польском правительстве О. О'Малли А. Идену относительно телеграммы из Варшавы по катынскому делу с приложением ее текста

Сов. секретно

Английское посольство при Польской Республике.
Площадь Лаундес 45, С.В.1, 24 мая 1943 г. № 52.

Сэр,

1. Ссылаясь на мою сегодняшнюю депешу №51, имею честь препроводить при сем телеграмму, датированную пятнадцатым мая и полученную польским правительством от подпольной польской организации в Варшаве.

2. Я склонен полагать, что у меня не было санкции премьер-министра или его заместителя на получение телеграммы из этого источника, и вероятно, ее текст не был сообщен всем членам польского правительства. Утечка информации к врагу, конечно же, сразу бы подвергла опасности польскую подпольную организацию и жизни тех, чье членство в ней будет установлено.

3. По этим причинам я настаиваю, чтобы к ее тексту, самому факту ее получения и ее содержанию относились как к особо секретной информации; и если копия этой депеши будет посылаться в какие-либо правительственные департаменты, работающие в тесном контакте с тем или иным отделением польского правительства, то чиновников в этом департаменте следует предостеречь от передачи ее сотрудничающим с ними полякам.

Имею честь засвидетельствовать огромное уважение к Вам, Ваш покорный и скромный слуга, Оуэн О'Малли.

Досточтимому Антони Идену.

Приложение к депеше господина О. Ст. К. О'Малли № 52 под грифом «Совершенно секретно» от 24 мая 1943 г.

Перевод. Телеграмма из Польши, датированная 15 мая 1943 г.

1. У подножия склона холма находится массовое захоронение в форме «L», которое полностью раскопано. Его размеры: 16 х 26 х 6 метров. Тела убитых аккуратно выложены в ряды от 9 до 12 человек, один на другого, головами в противоположных направлениях. У них хорошо сохранились [военная] форма, записки в карманах и рисунки. Кожа, волосы и сухожилия остались в таком хорошем состоянии, что при трепанации было необходимо разрезать кожу и сухожилия. Однако лица были нераспознаваемы.

2. Перпендикулярно первому захоронению находится второе массовое захоронение, которое в настоящее время раскопано лишь частично. Его размеры составляют 14x18 метров. Руки на всех телах в этой могиле связаны веревками: в некоторых случаях рты заткнуты платками или кусками лоскутной материи; в других случаях головы обернуты краями шинели.

3. На сегодняшний день изъято 906 тел, 76% которых идентифицированы в силу наличия при них паспортов, писем и т.д.

4. Высказывается предположение, что в двух могилах лежат тела от 2500 до 4000 офицеров: в меньшинстве случаев они являются офицерами запаса в гражданской одежде.

5. Двенадцать лиц, включая одного доктора и трех сотрудников подразделения медпомощи, присутствовали от польского отделения «Красного Креста», когда были вскрыты могилы, идентифицированы тела и собраны найденные при них документы.

6. Характерно, что ничего, кроме часов, не было изъято у убитых людей: блокноты, деньги, бумаги все еще у них в карманах: иногда на некоторых пальцах обнаруживаются кольца.

7. На затылочной части черепа всех тел имеется пулевое ранение. Представители польского отделения «Красного Креста», присутствовавшие при эксгумации, испытывали колоссальные сложности при собирании пуль, извлеченных из голов убитых людей, револьверных гильз и амуниции, находящихся в захоронениях, а также шнуров, которыми были связаны руки расстрелянных. Весь собранный материал был отослан в Варшаву, в польское отделение «Красного Креста» для доктора Горчицкого.

8.  В присутствии автора этого доклада из одежды майора Сольского был изъят дневник, который велся до 21 апреля. Составитель дневника заявляет, что из Козельска заключенных в вагонах для военнопленных отправили в пункт назначения, а затем переправили в Смоленск, где они провели ночь: в 4 часа утра отзвучала утренняя побудка, после чего их погрузили в машины. На участке леса их оттуда выгрузили и в 6.30 завели в находящееся там здание, где им приказали отдать свои часы и драгоценности. На этом месте дневник обрывается ^[1].

9.  Под надзором немецких властей представители польского отделения Красного Креста, кроме сбора бумаг, проводят эксгумацию и вскрытие. Более того, они установили контакты с местным населением. Как только тело идентифицируется, к костям немедленно прикрепляется номерная табличка «Красного Креста». После этого тела складываются в свежевырытую общую могилу. Все опознанные офицеры — из Козельска, за исключением одного из Старобельска.

10. Участок Катынского леса занимает несколько квадратных километров: он использовался для дома отдыха НКВД. Местное гражданское население заявляет, что в марте и апреле 1940 г. ежедневно прибывали транспортные колонны с польскими офицерами численностью от 200 до 300 человек ^[2].

Печ. no: «Despatsches of Sir Owen O'Malley to the British Government». London, 1972. P. 22-24.

^[1] Дневник майора А. Сольского см.: Pamiętniki znalezione w Katyniu. Wyd. II. Paris — W-wa, 1990. S. 94-105.
^[2] В этот же день О'Малли направил А. Идену пространный доклад, текст которого опубликован в том же издании, что и публикуемый в нашем томе документ (р. 8—18). Подводя итог сказанному, он задавал вопрос, не обманывают ли они не только других, но и себя, делая вид, что преступления в Катыни не было и не падет ли на них «проклятие Святого Павла, брошенное тем, кто видит жестокость и «не сгорает»». В комментарии А. Кадогана к этому докладу указывалось: "Это очень тревожно. Признаюсь, что я скорее трусливо отвернулся от катынского дела, боясь того, что мог там найти. Могут существовать доказательства, о которых мы сейчас не знаем, которые укажут другое направление. Но на основании улик, которые у нас есть, трудно не обвинить русских. Это рождает, конечно, серьезные проблемы, но никто — так я думаю — не указал на то, что с чисто моральной точки зрения они не новы. Сколько тысяч своих граждан вырезал советский режим? Не думаю, чтобы кровь поляка больше взывала к возмездию небо, чем кровь русского. Однако по необходимости мы приняли русских в качестве союзников и обязались сотрудничать с ними во время войны и мира. То, что зловеще в этом деле, так это далеко идущие политические последствия. Если вина русских будет доказана, то можем ли мы ожидать от поляков мирного сосуществования с русскими в будущем? Опасаюсь, что ответа на этот вопрос нет. Кроме того, тревожит мысль, что, в конце концов, мы можем с согласия и при участии русских поставить перед судом и, возможно, уничтожить «военных преступников» оси, оправдывая одновременно это чудовищное преступление. Признаюсь, что для меня это будет необыкновенно трудно» (Ч. Мадайчик. Катынская драма // Катынская драма. С. 89—90).