ВПЕРВЫЕ В СОВЕТСКОЙ ПРЕССЕ

БАБИЙ ЯР ПОД КАТЫНЬЮ

ПУБЛИКУЯ материалы, посвященные Катынской трагедии, мы обещали знакомить читателей не только с документами, хранящимися в советских архивах, но и с теми, которые находятся за рубежом.

К 40-летию Нюрнбергского процесса в газете «Софийские новости» от 1 октября 1986 года была напечатана статья научного сотрудника Национального музея революционного движения в Софии Ангела Филчева «Преступление в Катынском лесу», раскрывающая истину о фашистских зверствах периода второй мировой войны.

На наш взгляд, читателей заинтересуют факты, о которых в нашей прессе не рассказывалось.

ПРЕСТУПЛЕНИЯ В КАТЫНСКОМ ЛЕСУ

...ЧТО ОБЩЕГО со всей этой историей [подразумевается расследование Катынской трагедии] имел доктор Марко Марков, проживавший за тысячи километров от Катыни?

Оказывается, имел. После «раскрытия большевистских преступлений» нацистские властипо инициативе имперского руководителя здравоохранения Леонардо Конти привезли в Катынский лес многочисленную «Международную следственную комиссию». Всеее члены, за исключением швейцарского представителя, были гражданами оккупированных, союзных с Германией государств или ее сателлитов. Так что само их существование зависело от гитлеровцев. Но и здесь, в который уж раз, произошла «техническая ошибка». Все началось с одного не особенно интересного на первый взгляд письма. Но 13 мая 1943 года оно попало в деканат медицинского факультета Софийского государственного университета. Письмо было послано из Министерства иностранных дел и исповеданий. В нем говорилось:

«Имею честь уведомить Вас, что по распоряжению господина Премьер-министра доктор Марко Марков, доцент, штатный сотрудник кафедры судебной медицины, вылетел 26-го числа в Берлин, чтобы принять участие в работе международной комиссии по расследованию большевистских злодеяний в Катыни... Главный секретарь, полномочный министр: (подпись) Д. Шишманов».

Так доктор Марков оказался в составе «беспристрастной комиссии» установившей, что расстрел был совершен весной 1940 года, когда Катынский лес находился под контролем советских властей. О том, как точно это было «установлено», доктор Марков рассказал 19 февраля 1945 года, явившись по собственной инициативе в Софийский суд. Позднее он повторил свои показания и перед Международным военным трибуналом в Нюрнберге:

«Смирнов (советский прокурор): Прошу Вас ответить на следующий вопрос: свидетельствовал ли судебно-медицинский осмотр трупов о том, что они находились в земле в течение трех лет?

— По моему мнению, эти трупы находились в земле гораздо меньше трех лет. Я считал, что труп, аутопсию которого я проводил, находился в земле около года или полгода.

— В практике болгарских судебных медиков принято при освидетельствовании трупа составлять по этому поводу судебный медицинский акт, включающий две части: описательную часть и выводы. В составленном Вам[и] протоколе есть заключение или нет?

— Мой протокол состоит из описательной части без заключения.

— Почему?

— Потому что, судя по предоставленным нам документам, я понял, что нам заранее стараются внушить, будто бы трупы находились в земле три года...

— В момент подписания обобщенного протокола было ли совершенно ясно всей комиссии, что убийства в Катыни в любом случае совершены не ранее последней четверти 1941 года и что 1940 год в любом случае исключается?

— Да, мне это было ясно, и именно по этой причине я не написал заключение к протоколу, составленному мною в Катынском лесу».

Утром 1 мая комиссия уже вылетела обратно, но вместо Берлина самолет неожиданно приземлился на глухом и уединенном аэродроме. «Аэродром был явно военным, — рассказал доктор Марков. — Там мы обедали, и сразу после обеда нам предложили подписать экземпляры протокола. Нам предложили их подписать именно здесь, на этом изолированном аэродроме!»

По словам его тогдашнего ассистента доктора Георгия Михайлова, далее события развивались следующим образом: «Одна из целей, которую преследовало германское правительство, организуя Международную комиссию в Катыни, состояла в том, чтобы ее участники после возвращения в свои страны выступили с публичными заявлениями о зверствах большевиков. Доктор Марков ничего такого не сделал, На него был оказан нажим, но он упорно отказывался. Затем немцы, уже обнаружившие, что в его протоколе нет заключения, выслали ему этот документ с требованием написать заключение и подписаться под ним. Доктор Марков вернул его, оставив без ответа. Протоколы высылались и возвращались снова. И это повторялось несколько раз. Доктор Марков демонстративно отказывался написать требуемое от него неверное заключение. Неоднократно к нему приходил и сам германский полномочный министр Бекерле. Так дело дошло до открытого столкновения. Доктор Марков заявил ему, что он является болгарским подданным и Бекерле ничего не может приказывать ему.

Его отношения с немцами чрезвычайно обострились...»

В скором времени гитлеровцы подготовили очередную подобную провокацию, и нацистская пропаганда затрубила, что недалеко от Винницы, на Украине, обнаружено еще одно массовое захоронение «убитых большевиками около 10 тысяч украинцев» и что на место выедет новая международная комиссия для расследования случая. Позже и здесь правда вышла наружу. Было доказано, что это — узники концлагерей, в основном советские военнопленные, которых заставили работать на строительстве гитлеровской штаб-квартиры в Восточной Пруссии. Затем их ликвидировали типичным для гитлеровцев способом, примененным в Катыни, — выстрелом в спину. Но в то время нацисты все еще надеялись прикрыться ширмой своей «международной комиссии». А для этого доктор Марков оказался личностью крайне неудобной.